События 11 сентября 2001 г. немедленно оказали и продолжают оказывать серьезное влияние на процесс разработки и осуществления американской политики в Центральной Азии. Впервые за многие годы особое и в значительной степени самостоятельное направление в ней заняла афганская проблематика, которая быстро приобрела новые горизонтальные и вертикальные измерения, охватив в той или иной степени не только практически-политическую, научно-аналитическую, но и образовательную, информационно-пропагандистскую и иные социальные подсистемы жизни американского общества.

События 11 сентября захватили многих, даже американских востоковедов, врасплох: на занятиях в университетах мало кто мог что-либо внятное сказать об Афганистане и афганских делах, переданных американцами много лет назад почти целиком в руки Пакистана, Саудовской Аравии и др. Следует отметить, что к данному моменту в США имелся только один центр, целиком специализирующийся на Афганистане - в провинциальном университете г.Омаха в штате Небраска. В 1980-х гг. именно здесь, в Омахе, готовились кадры для будущего "постсоветского" Афганистана, в больших количествах готовилась и издавалась учебная и иная литература, переправляемая затем непосредственно в Афганистан, выпускался единственный в своем роде журнал "Афганские исследования". Однако к середине 1990-х гг. центр почти лишился государственной финансовой поддержки1 и существовал скорее на бумаге, хотя его директор Т.Гуттьер неоднократно выполнял важные поручения вашингтонской администрации. Здесь же, в Омахе, обосновался и активно выступал по афганской проблематике бывший специальный представитель США при правительстве моджахедов П.Томсен.

Падение публичного интереса американских политиков и общественности к афганской проблематике не означало, что работа на этом направлении не проводилась вовсе: в Пешаваре (Пакистан) оставался офис [омахинского] Центра исследования Афганистана, сбор и анализ различных материалов по этой стране проводили многочисленные неправительственные организации. Координирующую роль в этой многоплановой работе выполняло агентство ACBAR (директор - Н.Дюпре, вдова классика американской афганистики, профессора Л.Дюпре (1925-1989).

Но сейчас в США особенно остро осознается необходимость изучения этой актуальной проблематики и создания/воссоздания соответствующей институциональной инфраструктуры (программ, центров). За минувшие недели ведущими научными центрами востоковедческого профиля была проведена большая работа по анализу корней происшедшей трагедии и современной ситуации на Ближнем и Среднем Востоке, в том числе в Афганистане, в срочном порядке создаются специальные программы, отдельные рабочие места, в учебные программы вводятся специальные курсы. Так, например, поступили в Гарвардском университете, где афганская проблематика традиционно игнорировалась годами, несмотря на наличие специальных профильных учебно-научных структур (Центра исследования Среднего Востока и Форума исследования Центральной Азии): теперь опытнейший специалист, заведующий кафедрой антропологии Бостонского университета профессор Т.Барфилд будет вести спецкурс по этой стране для студентов Гарварда, видеозапись которого будет доступна всем интересующимся. В Школе управления им. Дж.Кеннеди - одном из крупнейших подразделений того же Гарварда, - разрабатывается программа послевоенного переустройства Афганистана.

Резко возрос объем центрально-азиатской и собственно афганской проблематики в американских медиа, особенно на телевидении, причем информация такого рода носит не только новостной и аналитический, но и образовательно-пропагандистский характер. Определенный эмоционально-психологический (мобилизационно-патриотический) фон создается многочисленными телефильмами милитаристского содержания.

Но американские эксперты (например, специалист по Кавказу Дж.Коларуссо, некоторое время консультировавший вашингтонскую администрацию), сетуют на то, что власти годами не особенно прислушивались к ним, а во внешней политике послевьетнамской эры преобладал финансовый интерес. Ныне, полагают они, пришло время рассмотреть и другие измерения международной политики, имея при этом в виду, что нынешние чрезвычайные риски содержат в себе и не менее чрезвычайные возможности как на внешней, так и на внутренней арене (сплочение нации и др.). Один из наиболее активных и квалифицированных специалистов по Центральной Азии, Дж.Шоберлайн (президент Общества изучения Центральной Евразии и директор Форума исследования Центральной Азии Гарвардского университета, несколько лет руководивший Группой по изучению кризисов в Ошской и Ферганской долинах) предупреждает, однако, что Центральная Азия √ это место, где имеют свои интересы многие государства и что США могут совершить ошибку, подобную той, которую допустил СССР в Афганистане: "бросить" этот регион. Вообще, учет советского опыта в Афганистане и российского в Чечне - один из лейтмотивов ведущихся дискуссий, как и тезис о международной коалиции против терроризма, сопровождаемый, однако, немалым числом оговорок. Но часть американцев, как в интеллектуальной среде, так и "на улицах", все же готова оперировать понятиями "Россия - союзник" и т.п. Некий подъем, попытка принять новые внутренние и мировые реалии не могут заслонить и довольно распространенного пессимизма, а иногда - и "ответного" экстремизма в США. Так, во второй половине сентября нелегко пришлось представителям афганской общины Нью-Йорка, - многим пришлось на время исчезнуть, для охраны мечетей в пригородах Нью-Йорка, традиционно посещаемых афганцами, пришлось привлечь наряды полиции. Угрозам подверглись хозяева и персонал афганских ресторанов и других мест обслуживания и бизнеса.2

Но преимущественно эмоциональная, нервная реакция американских обывателей - не единственное следствие сентябрьской трагедии. В кругах экспертов и общественности, особенно среди молодежи, слышны критические голоса и мнения по целому ряду принципиальных проблем. Жесткие оценки даются не только нынешним действиям президента Дж.Буша, но и его личностному и профессиональному потенциалу, заметно убывает общий патриотический настрой по мере удаления от политических центров - Нью-Йорка и Вашингтона. Нередки и антивоенные действия: так, жители г.Мэдисон (штат Висконсин на среднем западе США) устроили в конце сентября начале октября 2001 г. несколько митингов под лозунгами "Нет войне!" и "Гибнут невинные люди!". Их участники призывали не поддерживать слепо военную акцию, - единственный метод действия, избранный администрацией. Действия же террористов они расценивали как одно из следствий прошлых внешнеполитических решений самой администрации. Те, кто поддерживает военную акцию США, боясь выглядеть нелояльными по отношению к центру, срочно организовали контрмитинг3.

Воинственность американской политики в Афганистане воспринимается и в самих США, и в мире как естественный, но отнюдь не безальтернативный стратегический курс, чреватый тяжелыми и непредсказуемыми последствиями. Собственно военная акция, как известно, сопровождается целым рядом мер политического, экономического, научно-/образовательно-организационного характера, пропагандистской кампанией. Проводя эти меры, американская администрация не избавилась от целого ряда прежних стереотипов внешнеполитического поведения, на что ей уже осторожно указывают некоторые союзники, в том числе Великобритания, устами своего министра иностранных дел Дж.Строу выступающая за выработку "ясной программы переустройства Афганистана" и других "неудавшихся" государств. Действительно, есть немало свидетельств бесцеремонности американцев при разработке схем и формул будущей власти в Афганистане, в том числе и их персонального "наполнения" - факт, доподлинно известный из разных источников и косвенно осуждаемый самими же представителями американской стороны. "Мы должны поощрять процесс создания нового правительства..., но не создавать его непосредственно"4 - заявил Ф.Старр, директор ведущего экспертного учреждения по обсуждаемому профилю - Института Центральной Азии и Кавказа университета Дж.Гопкинса в Вашингтоне.

Но США - в некотором смысле заложники нарастающего политико-религиозного конфликта в Пакистане, пуштунское население которого и особенно многочисленные исламисты, тесно связанные идейно и экономически с режимом талибов, не позволят отдать решение афганского вопроса и вообще сдать афганцев в руки американцев и других членов предполагаемой, но пока весьма условной международной коалиции. США не могут игнорировать наличие и других, внутриафганских факторов, в частности, того, что у талибов все же есть немало сторонников в стране. Однако у американцев есть пространство для маневра: они, во-первых, фактически на протяжении существования движения талибан и режима талибов поддерживали с ним контакты на различных уровнях, несмотря на воинственную риторику, санкции и пр., чего почти неудавалось сделать России; во-вторых, они могут объяснить свое лоббирование умеренных талибов тем, что некогда оставили этих "малоопытных парней" один на один с гигантскими проблемами страны и такими ненадежными кураторами, как Пакистан.

Стратегическая задача США - экономическое, военное и культурно-идеологическое закрепление в данном регионе под лозунгами взаимодополняемости, "взаимной необходимости", распространения демократических ценностей и др., под предлогом борьбы с международным терроризмом, остатками "российского колониализма" и отсталости. В свой "второй приход" в Центральную Азию (первый произошел в начале 1990-х гг.) США и их союзники будут гораздо терпеливее по отношению к особенностям психологии местного населения и элит, попытаются оптимально использовать накопленный опыт и кадры и развернут углубленную подготовку нового поколения экспертов и специалистов по региону как из числа своих граждан, так и из числа самих центрально азиатов. Следует ожидать резкого увеличения программ военной, менеджерской подготовки и переподготовки, базового обучения азиатской молодежи в американских университетах и создания новых учебных заведений под американским финансовым и организационным патронажем непосредственно в Центральной Азии.

Особое внимание будет уделяться Узбекистану, в котором определенный оптимизм американцам внушает слабость сепаратизма, несколько компенсирующая даже авторитаризм действующего режима и происки исламистской оппозиции. Кроме того, Узбекистан оказался главным заложником нынешнего кризиса в Центральной Азии, открыто, хотя и вынужденно шагнув в ряды антитеррористической коалиции, возглавляемой США. Однако императивное покровительство США он может сбалансировать укреплением связей с Россией, также поставленной в жесткие рамки внешнеполитического поведения долголетними приоритетами своей афганской политики. Однако это произойдет лишь в результате дальнейшего, в том числе и военного взаимодействия Узбекистана с Россией, его большей вовлеченности в афганский конфликт на стороне Северного альянса, по крайней мере, узбекских формирований А.Дустума. Но цена узбекско-американского сотрудничества, особенно в долгосрочной перспективе, будет немалой для обеих сторон: для США это - участие в подъеме узбекской экономики, принципиальное согласие на консервацию режима И.Каримова, для Узбекистана - политическое, дипломатическое и иное обеспечение долговременного американского присутствия в стране и регионе. Это сотрудничество при определенных условиях может даже вылиться в форму двустороннего договора с весьма обязывающими статьями в духе союзнического альянса, обеспечивающего американо-узбекскую гегемонию в Центральной Азии.

Серьезным препятствующим фактором на пути складывания такого, заведомо неравноправного альянса может стать лишь Казахстан, - его экономическое тяготение к России, наличие значительного русского/русскоязычного населения и особенности геополитического положения могут послужить основой для альтернативного регионального сценария, в котором укрепляющаяся Россия и потенциально сильный Казахстан могут стать противовесом американской гегемонии в Центральной Азии. Но такое развитие событий во многом зависит от самой казахской элиты и лично президента Н.Назарбаева, ив меньшей степени - от России. Сотрудничество Казахстана с США вряд ли пойдет в среднесрочной перспективе дальше сотрудничества в духе стратегического партнерства по общим направлениям международной политики, хозяйственного взаимодействия. Однако США сделают все, чтобы приблизить к себе через программы переподготовки местный (коренной) военный корпус.

Кыргызстан - ограниченное, но, быть может, потому и самое перспективное пространство осуществления американской модели всестороннего сотрудничества с Центральной Азией - туда будут направляться солидные средства для создания некоего плацдарма американского политического и культурного влияниячерез всякого рода проекты демократического развития и субсидии для обучения/профессиональной подготовки молодого поколения одной из наиболее русифицированных республик данного региона.

В целом же в нынешних условиях и в среднесрочной перспективе собственная внешнеполитическая линия государств Центральной Азии может существенно диверсифицироваться. В ряде эпизодов она может стать более сбалансированной, учитывающей процесс медленной, но неуклонной стабилизации России и одновременно - обнаружившиеся слабости внутреннего положения и геополитического поведения США. В этом смысле можно прогнозировать возможность интеграционных процессов в рамках СНГ, чем должна воспользоваться Россия, восстанавливая свое присутствие (особенно культурно-образовательное и научное) на постсоветском пространстве и всемерно развивая межрегиональное, особенно приграничное сотрудничество с соседями - членами СНГ, а также Китаем и Монголией.

Однако определяющей линией государств Центральной Азии может стать нарастающий прагматизм (стремление к торгу и т.п.) и использование нынешних слабостей США и Запада в целом, скрытых и явных противоречий внутри западного сообщества, между Западом и Востоком, Западом и Россией и др., а следовательно - некоторое повышение их международной роли.

Россия же в последние годы и в сегодняшней ситуации сознательно сузила спектр своих действий на афганском направлении: она, в частности, очень осторожно реагировала на попытки Пакистана к сближению и слишком откровенно, даже вызывающе ассоциировалась и ассоциируется с Северным альянсом, затрудняя тем самым и себе, и даже, возможно, своим партнерам выработку стратегии и тактики афганского умиротворения.

"Трещины" и российской, и американской политики относительно Афганистана скажутся уже в ближайшем будущем, но высокие риски США отчасти базируются на возможных экономических выгодах превращения умиротворенного Афганистана в транзитный маршрут центрально-азиатского газа и каспийской нефти в Южную и Восточную Азию,5 а Россия рискует лишиться сразу многого, в том числе и нынешних, и без того не очень прочных позиций в постсоветской Центральной Азии. В этой ситуации необходимо налаживание и поддержание контактов с наиболее широким кругом субъектов военно-политической борьбы в Афганистане, доступными для взаимодействия кругами всемирной афганской диаспоры (в том числе на Западе и в Пакистане), интенсивный диалог со всеми государствами Центральной, а также Южной Азии, Турцией и, не в меньшей степени, - европейцами, прежде всего представителями Германии. Разумеется, императивом афганской политики России должна оставаться координация действий с США в рамках новых парадигм двусторонних отношений и вызовов современности.

Срочного развития требуют связи России с государствами Центральной Азии, особенно с Узбекистаном, Казахстаном, Кыргызстаном: культурные, образовательные и др., в частности, выделение средств на совместные исследования, поездки/стажировки российских ученых, преподавателей, обмены в рамках межгосударственных, межрегиональных, межведомственных, межвузовских и пр. программ, расширение информационных зон взаимодействия и сотрудничества. Этот ресурс сближения России и центрально-азиатских государств уступает по значимости экономическому и некоторым другим направлениям восстановления климата доверия на постсоветском пространстве, но он до сих пор практически не задействован ни властными структурами, ни общественностью России. Требуется провести ряд мер научно-информационного характера по проблематике Афганистана и Центральной Азии, призванных повысить уровень осведомленности россиян и общественности соседних государств по ряду основных сюжетов прошлого и настоящего этого региона, российской и мировой политики в нем (специальная литература, спецвыпуски профильных журналов, информационно-аналитические радио- и телепередачи и др.), способствуя тем самым восстановлению авторитета российской афганистики, а также развитию новых научных дисциплин, таких, как комплексное изучение Центральной Азии.